сайт всероссийского драматургического конкурса «действующие лица»

Такая уродливая деформация моральных критериев возникла не на пустом месте, а воспитана. В этом убеждаешься, разговаривая с родительницами юных мам — бывает, что «кукушками» оказываются и представительницы вполне «пристойных» семей.

И дело даже не в том, что говорят родители и родственники (говорят они обычно: «Какой позор!», «Стыд на все село!» и тому подобное), а в том, как в неконтролируемых, в отличие от речи, реакциях они демонстрируют свое привычное, являющееся нормой в повседневном общении, отношение к дочери как к вещи. Как к безгласному, не имеющему своей воли и права на самостоятельные решения объекту. И девочка обычно молчит, признает, что «мать в своем праве»... Ощущаешь, когда-то какая-то свобода чаду была дана, но мнимая, иллюзорная, до первого серьезного поступка. А сейчас дитя нашкодило, и «демократии» конец...

На моей памяти только однажды и, к сожалению, безрезультатно подросток-мама пыталась оказать сопротивление родителям, мучилась, колебалась, видно было, боролась с собой... Это, кстати, единственная из всех знакомых мне «кукушек», которую мне было — и до сих пор — искренне жаль: может быть, потому, что она проявила о будущем своего ребенка (чудесная, кстати, была малышка) единственно возможную в ее положении заботу: «Пожалуйста, отдайте ее в добрые руки!»

Остальные же уходят, не оглядываясь... Вместе с довольными, что все «хорошо кончилось», молодыми бабушками. Только дважды — из десятков прошедших передо мой случаев — родители вели себя достойно.

Этери А., семнадцатилетняя студентка Тбилисского госуниверсистета, приехала в Москву специально рожать. От ребенка отказалась категорически: «Родители ни о чем не подозревают!» Когда ее отец и мать, которым мы по существующим правилам сообщили о свершившемся факте, приехали в роддом, повидавший многое персонал ожидал всего: гневных упреков, темпераментных обличительных тирад, по крайней мере укоризненного молчания. Однако ничего этого не было. Их встреча с дочерью была образцом тактичности. Ни словом, ни жестом они не выразили ни малейшего порицания. На их внимательное, бережное обращение с дочерью и малышом приятно было смотреть: это была истинная интеллигентность в действии, подчеркнувшая дикость того, что, к сожалению, стало для нас нормой.

И еще одна, к несчастью, поздно узнавшая о рождении внука женщина, колхозница из-под Полтавы, примчалась в Москву, но мальчуган уже был усыновлен...

Уважение к человеку — бесспорный и необходимый признак любого цивилизованного общества, как это ни горько, у нас отнесли к «факультету ненужных вещей». Утратился и такой элемент нравственной культуры, как материнское чувство. Материнский инстинкт, на который мы уповаем, как на панацею, надо пробуждать, воспитывать материнское чувство нужно, а многие наши привычки, установки, традиционные методы воспитания его не развивают, а, наоборот, подавляют.

Приходится признавать, что материнство и как элемент традиционной женственности, и как часть жизненного уклада нынче не в почете. Приносит свои плоды бесполое воспитание в детсаду и школе; девочек там ориентируют на профессиональные, имущественные и иные социальные достижения, но только не на то, чтобы быть матерью. А чем, положа руку на сердце, мы подхлестываем, стимулируем своих дочерей уже в неофициальной и потому наиболее сильно влияющей на подростка домашней обстановке? Да опять тем же: поступление в институт, общественное мнение, карьера, престиж. И вот уже у девушек немодно быть матерью, а модно быть «своим парнем» или энергичной, деловой, могущей постоять за себя «бой-бабой». Материнство не вписывается во взгляды современной «такой-сякой» молодежи.

И ведь не только материнское чувство деградировало. Отцовское, о котором как-то не принято и упоминать, хотя ясно, что одной рукой в ладоши не захлопаешь, и вообще-то в рассматриваемых нами драмах сошло на нет: отцы практически в ста процентах случаев самоустраняются по принципу «я не я, и хата не моя». Читайте о том, как украинец Макс Поляков развивает космическую индустрию